Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ]
— Выдюжим, друже, — упрямо твердил Радмир, когда силы почти оставляли их, и Дымка согласно ржал.
Когда впереди показались чародеевы ворота, мужчина и его конь были уже на последнем издыхании.
— Так вот и закончилось мой второй приезд в Пустошь, — закончил Радмир и посмотрел на своих слушателей.
Глава 21
Четыре всадника ехали молча, обдумывая услышанное. Радмир умолчал о многом, что касалось его встречи с Желаной, сказав лишь, что чары черной женщины на него не подействовали, и она смогла пленить его при помощи Зверей, которые слушались ее первого же слова. Лишь Дарей знал обо всем.
— Мастер, кто эти Звери? — спросила Белава. — Новые оборотни?
— Я думал об этом, но нет. Оборотень имеет две личины, человеческую и звериную. Мы знаем, что оборотнем можно только родиться, это тоже дар. Укушенный же оборотнем становится вурдалакам. Вурдалак имеет одну личину. Ты помнишь, как это получается?
— Да. Яд из слюны оборотня попадает в кровь, когда оборотень кусает человека. Душа умирает, а тело превращается в уродливого зверя. Вурдалак не имеет потомства. Он может жить долго, питаясь сырым мясом, чаще всего человечиной. После укуса вурдалака превращения не бывает.
— Что еще?
— Оборотни могут жениться на обычной женщине, а могут на таком же оборотне. От человека чаще рождаются обычные люди, дар редко переходит. А от союза двух оборотней почти всегда рождаются потомки с даром. Поэтому оборотни стараются, если не женится, то хотя бы иметь потомство от оборотня. Еще оборотень не теряет человеческого сознания, когда оборачиваются в звериную личину. Вурдалаки же никогда не создают пары, потому что ими движет только желание жрать. Оборотень умирает, прожив свой срок, вурдалака же можно только убить. И вурдалак не может восстанавливаться, как раненный оборотень. Оборотни могут сбиваться в стаи, вурдалаки всегда одни.
— Все верно. А что мы знаем об этих Зверях? Они имеют одну личину, как и вурдалаки, внешне похожи на них, но на этом их схожесть заканчивается. Укус Зверя ядовит, как и укус оборотня. Зверь продолжает мыслить. Вспомни тех, которые напали на нас на кладбище.
— Вы встречались с этими Зверями? — удивился Ярополк.
— Да, — ответил чародей, — но об этом позже. Белава?
— Да, мастер, я помню. Они не кидались бездумно. Они выбирали момент, когда можно напасть. Особенно та вурдалачиха, ой, Зверина.
— Точно. Судя по тому, что Бала не узнал Радмира, памяти о человечьей жизни у них нет. Остаются только навыки. Они осторожны, ими можно управлять, только я не пойму как. Они могут жить в стае. Более того, они могут составить пару, как те двое. Надеюсь, что они не могут рождать потомство, иначе все еще хуже, чем я думал.
— Но откуда они взялись? — спросил Ярополк.
— Колдовство. Их мог создать только чародей или колдун. Судя по всему, этим колдуном является беловолосый. Очень любопытно, как он это сделал. Я примерно могу представить, что для этого надо было сделать. Но на это нужны огромные силы, боюсь, это не его силы. У него должен быть помощник, потусторонний помощник. И теперь беловолосый связан с ним накрепко.
— Но зачем они ему нужны? — задал очередной вопрос Ярополк.
— Рать, — ответил Радмир. — Это его рать. Помните, я говорил, что услышал из разговора Желаны и беловолосого? Она сказала, что ей предстоит стать королевой нового мира. Думаю, наше Семиречье в опасности. Если беловолосый решил завоевать Семиречье, то ему нужно войско. Где он соберет столько воинов? Он создал себе их. И рать его растет с каждым днем. Только как он их держит? Вот, что я не могу понять.
— Я бы привязал к себе, это самое надежное, — задумчиво сказал чародей.
— Как это? — спутники с любопытством посмотрели на него.
— Можно привязать любовью, можно страхом, можно богатством, можно дружбой. Их любовь ему не нужна, любовь ведет за собой ревность, богатство Зверям не нужно. Да и суетно это. Стяжательство лишняя часть натуры воина. Настоящая дружба сплетается из единения душ. Остается страх, он привязал их страхом.
— Страхом?
— Да. Они борются за жизнь, как любая живая тварь. Отсюда их осмысленность в борьбе.
— Их слишком много, чтобы бояться, что он их уничтожит. — предположил Ярополк.
— Вряд ли они могут настолько мыслить, — не согласился Радмир. — Они действительно звери.
— Нет, — ответил всем Дарей. — Невозможно каждому из обращенных внушить страх, что за ослушание ждет смерть. Чем больше укушенных, тем слабей заклятье. Нет, нет, страх должен быть у самого основания их существа. Опять же, я бы вплел в волшбу свою кровь. Став для Зверей столпом, основой, корнем. Не станет меня, не станет их. Я корень, они древо, ветви, листья. Погибнет корень, умрет дерево. Они должны видеть в нем вожака. А кто может стать лучшим вожаком, чем отец всего племени? С ним не будут биться за право стать первым в стае. Страх за «отца», они будут биться за него до последнего.
— С ума сойти, — выдохнула Белава. — Как же мало еще знаю.
— Ты еще дитя, — по отечески ласково улыбнулся ей учитель. — Дитя, которому дали игрушку, великую силу. И ты то угадываешь, как надо играть, то пробуешь, а что если я буду играть совсем по другому, и тратишь силу в пустую.
— Но как же Желана? — прервал их Радмир. — Почему они слушаются ее? Вряд ли он смог просто приказать им.
— Вот с Желаной все сложней. Тут я тоже не понимаю, почему Звери выполняют ее приказы.
Они замолчали. Но тут Белава задала вопрос, который почему-то ее заинтересовал.
— А зачем беловолосому эта женщина? Они… любят друг друга?
— Любят? — Радмир неожиданно расхохотался.
— Почему ты смеешься? — обиделась Белава. — Что я такого сказала?
— Не обижайся, голубушка, — миролюбиво улыбнулся ей воин. — Эта женщина не создана для любви. Она вызывает только одно желание.
— Какое?
— Хм… Такое незамужней девке не говорят, — ответил Радмир, и девушка неожиданно разозлилась. Она сверкнула злым взглядом на воина, но тут же взяла себя в руки.
— Ты сказал, она красивая? — как бы между прочим спросила Белава.
— Необычайно красива. Какая-то неземная красота, нездешняя. И перед ней сложно устоять мужчине.
— Значит ты не устоял? — ехидно засмеялась чародейка.
— На меня не действуют чары, помнишь? — так же насмешливо ответил Радмир. — А она умеет их насылать.
— Чародейка? Колдунья? Ведьма?
— Ни первое, ни второе, и не третье. Я не знаю, кто она.
— Но раз она умеет наводить чары, значит каждый из вас может пасть под ними?
